Заслуженной учительнице выделили участок в ближнем Подмосковье. Как только сошел снег, поехали смотреть угодье. И тут случилось чудо: дочка Нина влюбилась — в поле за забором садового товарищества, в лесок, который начинал зеленеть. Влюбилась так, что стала уговаривать мать поставить на участке времянку, чтобы летом можно было заночевать. Мать достала заначку, которую давно собирала на похороны и отдала Нине — строй, только не промотай.
Нина пошла в деревню искать мастера. Кто-то ведь должен времянку установить. Все рекомендовали Николая. Он оказался невысоким лысоватым мужичком под пятьдесят — опрятный, подтянутый, чисто выбрит. Ломаться не стал: сказал, что придет и цену назначил подходящую.
Через неделю, как договаривались, Николай появился на Нинином участке. Походил по нему, что-то измерял и предложил поставить дом на другом конце участка. И аргументировал так: в доме будет больше солнца, а значит суше и теплее. Нина с матерью слушали его открыв рот — на их жизненном пути такой хозяйственный мужик встретился первый раз. Николай начал что-то колотить, подгонять, что-то прикреплять. Нина с матерью, ошеломленные такой деловитостью, даже не разговаривали между собой, только многозначительно переглядывались.
— Мне бы такого мужика, — мечтательно прошептала мать. — Не бедовала бы свою старость в одиночестве!
Нина укоризненно посмотрела на нее: мол размечталась, о душе пора подумать, а она — о мужике. А у самой в голове тоже мысль шевелилась про такого вот рукастого и ловкого. Ведь такой и в койке, поди, знает что и как делать… Нина сладко потянулась…
— А у самой-то, у самой глаз так и блестит, — ехидно заметила мать. — Все-таки ты Нинка, шалава. Вся в отца, земля ему пухом.
Нина продолжала рассматривать Николая. Права, старая греховодница, мужик в самом деле ладный: плечи широкие, голова посажена красиво, с умом. Ягодицы — словно скульптор лепил, чтобы мужскую состоятельность изобразить. Нина вдруг ощутила на себе движение совсем других соков, сильных и напористых, о которых раньше и не знала! Что весна с людьми делает!
Ровно в шесть Николай сложил инструменты и подошел к Нине:
— Тут мне еще работы на день. Если хотите, можете у Клавы переночевать, у моей соседки. Если заплатите — она обрадуется, все к пенсии копеечка. Не ехать же в Москву, а утром опять сюда.
— Спасибо! — Завтра я вас жду!
— Договорились. Пока, лапушка, до завтра!
Сказал и пошел быстрым шагом к деревне.
Почему он так назвал — сам не заметил. Хозяйка не пробудила у него никакой симпатии: в старых штанах с чужой задницы… И почему городские на даче такими чучелами рядятся?
— Во дела — «лапушка»! Меня сроду так никто не называл!
— Мам, ты домой поезжай. — Николай сказал, что мне в деревне можно переночевать!
Мать, обозвав дочь беспутной — уехала. А Нина договорилась с Клавой о ночевке. Утром встала пораньше. посмотрела в зеркало:
— Все-таки надо в парикмахерскую сходить…
— Здравствуйте, Коленька, — весело махнула она работнику.
— Здравствуйте… — на этот раз напрягся Николай: Коленькой звала его мама, но она давно умерла.
— А она ничего из себя, эта Нина. Сегодня даже похорошела, помолодела.
И весело застучал его молоток, и на душе было весело!
Нина ходила по участку, собирала в кучу ветки. Первый раз она видела, чтобы человек работал с таким удовольствием. Даже красиво работал: ловко, споро. Николай тоже наблюдал за Ниной: если эти дурацкие штаны поменять на юбку, а волосы покрасить в человеческий цвет, то вполне ладная бабенка получится! Оба видели, что присматриваются друг к другу, и обоим эти гляделки нравились. Что-то обещали им, обоим…